Стыдно
(Рассказ. Самсон Огай. Журнал "Коре-сарам" 1992)
Задушилась кореянка!
Эта весть распространилась по корпусам и коридорам Дома престарелых с неумолимой быстротой. Директор Лариса Абдурахмановна пришла в ужас и мысленно сетовала: "Теперь отберут переходящее знамя. И от комиссий не будет отбоя. А какой позор! Это же вызов всему коллективу! Могут снять с работы..."
По анкетным данным Пак Марфа родилась на Дальнем Востоке, пенсионерка. Из родственников есть родной сын.
Дом престарелых, к которому приклеен эпитет "санаторного типа", пользуется в городе и округе завидной популярностью. И устроиться сюда не так просто. В двухэтажных корпусах каждая комната рассчитана на двоих. Туалет и душ. На обоих этажах телевизоры. Возле кровати у изголовья прибита кнопка вызова дежурной медсестры.
Всё хорошо. Но почему-то среди жильцов не видно ни одного однородца, с которым можно было перекинуться словцом. Да и казахов тоже. Пак Марфу встретила Степанида Феофановна, единственная знакомая, когда-то жившая по соседству.
- Ты молодец, Марфа, что приехала. Я третий год здесь. Ни о чем не думаю. Никаких забот. На всём готовом. Сама убедишься... Хочешь - иди на огород, бери себе участок. Сажай, что твоей душе угодно. Нужно будет - бери лейку, или мотыжок, или шланг. В нашем распоряжении есть и швейная машина. Хочешь - строчи или вышивай. Можешь до умопомрачения сидеть перед телевизором.
Степанида тараторила без умолку. Но Марфа не слышала сверстницу. Ее мысли были заняты другим: своим безрадостным детством, ранним замужеством, недолгой супружеской жизнью укороченной в годы беззакония. Родила на свет четырех, а выходила только двоих. Но и то приезжал неизвестный жених из Сахалина и сразу посватал дочь и увез к себе. Осталась с сыном пока не женился. Как и многие сородичи Марфа значительную часть года проводила на луковом поле, жила в шалаше. А теперь, когда стала немощной, вынуждена "сторожить" городскую квартиру. Пошли конфликты с невесткой. Но больше невестка ссорилась с Володей. Однажды до ее слуха дошли смертельно обидные слова:
- Неужели ты не видишь, что старушка не вписывается в интерьер квартиры?
Это о ней, которая еще недавно с радостью им оплатила покупку дорогой заграничной мебели. И тогда сын с невесткой восторгались, чуть не хлопая в ладоши. А теперь, оказывается, добродетель "не вписывается в интерьер квартиры". Какая несправедливость! Какая ирония судьбы!
И старушка поняла: ее изгоняют. И как же не вспомнить старинную поговорку: слово "уходи" обиднее, чем "умри". И не хотелось ей жить кому-то в тягость. Наоборот, когда-то было принято "усыновить" и "удочерить" одиноких стариков или старушек. А чтобы они чувствовали себя у чужих полноправными членами семьи, их величали отцом или матерью. А детям наказывали звать дедушкой или бабушкой. Им оказывалось уважение, нередко поручали роли главы семьи, наставника и казначея...
Сын решил устроить мать в Дом престарелых. Ей внушал: "Это здравница, если не лучше". Мать бывала в санаториях. Нравилось там. Но в "местную здравницу" ее не тянуло. "Лучше жевать корку черствого хлеба у сына, чем купаться в масле в прислугах", - мысленно твердила собственное изречение. А сын, как бы желая лучше сделать для матери, обегал многие организации за протекциями. Не подозревал он, что совершает роковой шаг.
Живет старушка в новой обстановке день-два. Неохотно ходит в столовую. Не кушается. Как бы вкусно не готовили. А другие обитатели с тарелками подходили к окошечку, просили добавки. "Мне бы их аппетит", - завидовала старушка.
Пришло долгожданное воскресенье. По выходным, условились, сын Володя будет наведываться к матери. Но в воскресенье он вынужден был поехать к приятелю на непредвиденную свадьбу. И старушка напрасно томилась в ожидании сына. "Нет, это не жизнь. Узнают родные и скажут - Володя отвез мать в Дом престарелых! А дочь, наверно, со словами "какой ужас" схватится за голову. Стыда не оберешься".
Но есть способ избавиться от позора. Ночью, пока соседка выводила монотонный храп, Марфа разрезала ночную рубашку на ленты. В это время соседка открыла глаза в недоумении:
- Что ты делаешь?! Новую рубашку разрезала!
- Ничего. Спи, спи. Я им занавешу окно от мух.
Правдоподобную ли вещь говорит Марфа, соседка спросонья не стала выяснять. И опять ее сморил сон.
Марфа тем временем свила веревку, которой навсегда покончила со своими переживаниями и своим, как она понимала, стыдом.